Доброго времени суток, уважаемые читатели Take in Mind. Думаю, никто не возразит, что особенно в непростой период непрекращающихся волн пандемии и изоляций Семья и ее основа (любовь, искренность и уважение) — это, вероятно, главное, что помогает нам еще как-то «держаться на плаву». Многочисленные примеры в истории человечества, да и личный опыт каждого доказывают эту аксиому.
Семья — это наши корни (родители, бабушки и дедушки) и наше будущее (наши дети), то есть, та самая вечная жизнь, к которой, все мы, независимо от расы, социального положения или вероисповедания, так стремимся. Поэтому отказ от самой идеи Семьи — это реальная и гораздо большая опасность, которая грозит нашей цивилизации, нежели вирусы или технокатастрофы. И речь идет не только о физической передаче генетического материала. Прежде всего, мы говорим об этическом, социальном и духовном разрыве, что, в конце концов, погубит нашу цивилизацию.
Никого не удивлю мыслью, что семейные отношения проявляются, прежде всего, во взаимной любви и уважении между супругами, и, самое главное, в поддержке друг друга. Когда нас окружает любовь, преданность и забота, мы спокойны и уверены в своих силах. А в стрессовой ситуации благодаря этой «спине» у нас открывается дополнительный резерв сил, который помогает принять правильное решение и подстегивает к действию. Более того, этот настрой мы транслируем и окружающим тоже. И, кстати, совершенно не важно насколько человек силен и харизматичен – мы всего лишь люди, со своими слабостями, которые в трудный момент могут стать той песчинкой, что свалит колосса… Вот так, дополняя друг друга, как единое целое, вместе, в любви и взаимопомощи (а не во взаимозамещении(!), мы можем двигаться вперед.
Возвращаюсь к теме «вечной жизни». Думаю, что не надо быть психологом или социологом, чтобы признать, что Семья (подчеркиваю, в правильном смысле) дает ту самую необходимую, «твердую» базу и следующему поколению. Я хочу подтвердить это утверждение немного шокирующими данными «от противного». То есть рассмотреть какое влияние на будущее ребенка оказывают взаимоотношение в «семье», в которой известны случаи насилия (физического, психологического или сексуального) одним родителем под отношению к другому, жестокого обращения с детьми и/или пренебрежение ими. То есть в «ячейке общества», которую язык не поворачивается назвать словом «семья».
Насилие в семье, включая насилие со стороны одного из родителей к другому, и жестокое или пренебрежительного обращение с детьми имеют исключительно пагубные последствия для когнитивного, психологического и эмоционального развития ребенка [Gewirtz and Edleson 2007; Cummings 1999]. Исследования показали, что в семьях, в которых присутствует одна форма насилия, существует повышенный риск и другой [Bidarra et al 2016; Donget al, 2004]. Предполагается, что негативные эмоции, испытываемые в отношениях родителей, распространяются на отношения между родителями и детьми и, в конечном итоге, являются причиной жестокого и/или пренебрежительного отношения к детям [Engfer 1988]. К сожалению, установленным фактом является и тот, что насилие в семье (как и по отношению к родителю, так и к самому ребенку) оказывает долгосрочное вредное воздействие на психическое здоровье человека и в взрослом возрасте. Так, насилие в семье может привести к нарушению у детей способности эмоциональной регуляции, то есть способностей проявлять самоконтроль, переносить стресс и самостоятельно контролировать и анализировать эмоции [Shorey et al 2011; Calkins 1994; Burns et al 2012 ]. Кроме этого, у жертв уже во взрослом возрасте отмечаются повышенная предрасположенность к агрессивному поведению, посттравматическому стрессовому расстройству, депрессии и суициду, злоупотреблению психоактивными веществами, склонность к преступной и антиобщественной деятельности [Edwards et al 2003; Widom 2000; Chesney-Lind et al 2004; Neller et al 2006; Chen and Gueta 2015; Davies 2006; Chen 2020].
Последний факт подтверждается соответствующими данными исследований заключенных. Так, процентное отношение подвергшихся разным формам насилия и пренебрежения в детстве среди заключенных гораздо выше по сравнению со средними числами для населения в целом. В исследовании, проведенном среди 50 женщин-заключенных, в котором изучались их детские травмы, 62% респондентов сообщили о физическом насилии, 72% — об эмоциональном насилии, 54% — о сексуальном насилии и 60% — о пренебрежении [Chen and Gueta 2015]. В подобном исследование среди 1261 заключенных-мужчин большинство респондентов сообщили, что пережили в детстве эмоциональное (~62%) и физическое насилие (~54%), и ~ 40% сообщили о пренебрежении [Debowska and Boduszek 2017]. Американские ученые обнаружили, что девочек, подвергавшихся жестокому обращению, арестовывали за насильственные преступления чаще, чем мальчиков с аналогичным прошлым [Herrera and McCloskey 2001; Chen, 2020]. А исследование, проведенное в Канаде, показало, что женщины-заключенные, пережившие детские травмы, были вовлечены в более жестокие инциденты в тюрьме, даже по сравнению с заключенными-мужчинами [Martin et al 2015].
Страшные факты, не правда ли? Не дай Бог никому проверить эту статистику на себе и своих близких.
И заканчивая пост, я хочу пожелать нам всем, чтобы в любом возрасте нас окружали те, с кем мы счастливы, и кто счастлив, когда рядом находимся мы. Чтобы в радости и горе, в мелочах или целом, мы могли бы прийти к друг-другу в нужную минуту и быть вместе, несмотря ни на что… Наверно, это и есть семья!
Использованная литература
Bidarra ZS, Lessard G, Dumont A. Co-occurrence of intimate partner violence and child sexual abuse: prevalence, risk factors and related issues. Child Abuse Negl. 2016;55:10–21.
Burns EE, Fischer S, Jackson JL, Harding HG. Deficits in emotion regulation mediate the relationship between childhood abuse and later eating disorder symptoms. Child Abuse Negl. 2012;36:32–9.
Calkins SD. Origins and outcomes of individual differences in emotional regulation. Monogr Soc Res Child Dev 59 (2–3, Serial No. 240), 1994.
Cummings JG, Pepler DJ, Moore TE. Behavior problems in children exposed to wife abuse: gender differences. J Fam Violence. 1999;14(2):133–56Shorey RC, Brasfield H, Febres J, Stuart GL. An examination of the association between difficulties with emotion regulation and dating violence perpetration. J Aggress Maltreat Trauma. 2011;20(8):870–85.
Chen, G, & Gueta, K. Lifetime history of suicidal ideation and attempts among incarcerated women in Israel. Psychological Trauma: Theory, Research, Practice, and Policy, 2017;9(5):96–604.
Chen G. Exposure to Family Violence of Israeli Inmates: Does Sex Make a Difference? Psychiatric Quarterly volume 91, pages389–401 (2020)
Chen, G, & Gueta K. Child abuse, drug addiction and mental health problems of incarcerated women in Israel. International Journal of Law and Psychiatry. 2015;39:36–45.
Chesney-Lind M, Shelden RG. Girls, delinquency and juvenile justice. 3rd ed. Belmont: Thompson: Wadsworth; 2004.
Davies PT, Cummings EM. Interparental discord, family process, and developmental psychopathology. In: Cicchetti D, Cohen DJ, editors. Developmental psychopathology. Vol. 3: Risk, Disorder, and Adaptation. 2nd ed. New York: Wiley; 2006. p. 86–128.
Debowska A, Boduszek D. Child abuse and neglect profiles and their psychosocial consequences in a large sample of incarcerated males. Child Abuse Negl. 2017;65:266–77.
Dong M, Anda RF, Felitti VJ, Dube SR, Williamson DF, Thompson TJ, et al. The interrelatedness of multiple forms of childhood abuse, neglect, and household dysfunction. Child Abuse Negl. 2004;28:771–84.
Edwards V, Holden GW, Felitti VJ, Anda RF. Relationship between multiple forms of childhood maltreatment and adult mental health in community respondents: results from the adverse childhood experiences study. Am J Psychiatr. 2003;160(8):1453–61.
Engfer A. The interrelatedness of marriage and the mother-child relationship. In: Hinde RA, Hinde JS, editors. Relationships within families: mutual influences. Oxford, UK: Oxford University Press; 104. p. 118–1988.
Gewirtz AH, Edleson JL. Young children’s exposure to intimate partner violence: towards a developmental risk and resilience framework for research and intervention. J Fam Violence. 2007;22:151–63.
Herrera VM, McCloskey LA. Gender differences in the risk of delinquency among youth exposed to family violence. Child Abuse Negl. 2001;25:1037–51.
Mandelli L, Carli V, Roy A, Serretti A, Sarchiapone M. The influence of childhood trauma on the onset and repetition of suicidal behavior: an investigation in a high risk sample of male prisoners. J Psychiatr Res. 2011;45:742–7.
Martin MS, Eljdupovic G, McKenzie K, Colman I. Risk of violence by inmates with childhood trauma and mental health needs. Law Hum Behav. 2015;39:614–23.
Neller DJ, Denney RL, Pietz CA, Thomlinson RP. The relationship between trauma and violence in a jail inmate sample. J Interpers Violence. 2006;21(9):1234–41
Widom CS. Childhood victimization: early adversity, later psychopathology. Natl Inst Justice J. 2000;242:2–9
Статьи по теме: