Доброго времени суток, уважаемые читатели Take in Mind! Если выйти на улицу и спросить случайного прохожего о сходствах и различиях между наукой и религией, то, скорее всего, «с ходу» будет получен ответ об их абсолютной противоположности. Наши гипотетические (особенно атеистически настроенные) респонденты будут использовать следующие аргументы: прогресс науки против консерватизма религии, реальность первой против вымыслов второй, эмпирический метод получения информации против рамок догм. Другой прохожий (сочувствующий другой стороне), конечно же, начнет спорить, приводить другие резоны. Начнется свара, каждый будет доказывать свою правоту…
Спасибо великому французскому физику, Нобелевскому лауреату 1903 года Антуану Анри Беккерелю (1852 — 1908), признавшемуся когда-то, что именно научные изыскания привели его к Богу и вере. Наука и религия – два мировоззрения, два способа познать Вселенную, и каждый из нас волен использовать тот, который ему ближе и понятней. Поэтому мы не собираемся спорить «кто прав или виноват». Нас в Take in Mind более занимает другой вопрос: а настолько ли различны подходы в изучении и познании нового между представителями классического научного сообщества и религиозными деятелями?
Сегодня мы хотим выступить в качестве защитников стороны якобы консерватизма и регресса. Практически все религии утверждают примерно следующее: дабы осознать Высшую Реальность, необходимо знание, но не концептуальное, а такое, которое можно применить в жизни, понять сердцем и осуществить духом. Это божественное знание, явленное в писании или сообщенное людьми, познавшими истину. По сути, наука утверждает что-то похожее (приобретение новых теоретических и практических знаний, которые описывают наблюдаемые природные или общественные явления), но с главной оговоркой: новые знания должны пройти проверку критическим анализом и не опровергаться независимым экспериментом. То есть аксиома не должна восприниматься на веру (каким-бы великим авторитетом она не была бы высказана), быть доказана и воспроизведена. Иначе мы сталкиваемся с одним из самых темных явлений человеческой природы — с фанатизмом (в данном случае, религиозным или научным). Именно это и является одним из главных аргументов среднестатистического противника религии. Но так ли это на самом деле? Или этот «воин» сам стал жертвой догмы?
Для примера возьмем способ изучения, широко принятый во многих направлениях иудаизма. В религиозной литературе постоянно задается вопрос «Откуда мы это знаем?» и раввинам постоянно приходилось объяснять и аргументировать свои рассуждения. И если бы был выбор между аргументом «Божественного чуда» или доказательством на основе здравого осмысления, логики и тщательно подобранных аргументов, раввины однозначно выбирали разум и логику.
Поучительный анекдот, придуманный острословами на основе истории из Талмуда (Бава Меция лист 59), рассказывает о некоем раввине Элиэзере, который в споре с другими раввинами пытался убедить всех их в своей правоте. Он привел все мыслимые аргументы, но раввины не согласились ни с одним из них. Отчаявшись, рабби Элиэзер взмолился: «Если я прав, пусть это рожковое дерево докажет это!» Рожковое дерево, в тени которого происходил диспут, выскочило из земли и сдвинулось на четыреста локтей. Но другие раввины возразили: «Никаких доказательств нельзя принести с рожкового дерева!» Элиэзер не успокоился: «Если я прав, пусть река это докажет!» Конечно, река воды потекла вспять. «Никаких доказательств нельзя принести из реки», — возразили оппоненты. Наконец, рабби Элиэзер не выдержал: «Если я прав, пусть Сам Господь Бог подтвердит это!» И Божественный голос воскликнул: «Почему вы спорите с рабби Элиэзером? Он прав!» Несмотря ни на что раввины большинством голосов отклонили доводы рабби Элиэзера и вынесли ему «строгий выговор»… Эта история показывает, что несмотря на то, что Тора рассматривается как дар Божий и священное писание, как только Тора была дана людям, любые споры должны были разрешаться логикой и разумом, которые превосходят даже голос Бога. Чудеса могут быть чудесными, но они никогда не могут служить доказательством. Когда дело доходит до определения природы реальности, неправильно обращать внимания на сверхъестественное.
Естественно, для того чтобы не просто высказывать голословные аргументы или перекричать оппонента, необходимы знания не только религиозного, но и светского толка. Вот что говорят об этом Коран и исламские источники:
Поистине, в небесах и земле, однозначно, (содержатся) знамения (доказательства существования, единственности и могущества Аллаха) для верующих! И в сотворении вас (о, люди) и в том, что Он распространил (рассеял) животных (на Земле) – знамения для людей, которые убеждены (в существовании Аллаха и Его могуществе), и (в) смене ночи и дня (в том, как они следуют друг за другом), и в том, что ниспослал Аллах с неба из пропитания в воде и оживил ею (водой) землю после ее безжизненности, и в смене (направлений) ветров – знамения (доказательства) для людей, которые разумеют (которые понимают из этих доказательств единственность Аллаха и что только Ему нужно поклоняться и служить) (Коран, Аль-Джасийа, 45: 3-5).
Стремиться к знаниям — обязанность каждого мусульманина. (Хадис ибн Маджаха и Байхаки)
Нет большего богатства, чем мудрость; нет большей нищеты, чем невежество; нет большего наследия, чем культура. (Нахджул Балагха, изречение 52)
Знаменитейший мыслитель мусульманского средневековья Абу Хамид аль Газали считал, что государство и общество в высшей степени нуждаются в развитии науки и техники. Он исключительно высоко ценил значение математики, логики, физики, медицины, утверждая, что без этих наук человечество не обойдется. Более того, Аль Газали подвергал резкой критике тех невежественных «друзей» ислама, которые решили, что религии можно помочь путем отрицания всякой науки.
Средневековые и современные мусульманские богословы подчеркивали и подчеркивают: изучение полезных светских наук является необходимым для мусульман. Более того, это не просто дозволенное шариатом действие, а «фард аль-кифая» – это коллективная обязанность, возложенная на всю «умму» (мусульманскую общину). Другими словами, те, кто утверждают, что учиться и учить всему, что не касается Ислама, является наущением шайтана и грехом, идут против воли Божьей…
Очень схожую позицию занимали и авторитеты христианского мира. Учители древней Церкви прекрасно совмещали светские знание и богословие. Многие из них прекрасно разбирались в науках и философии, при этом светские знания абсолютно не мешали им сохранять приоритет веры. Вот цитата из речи св. Григория Богослова (ок. 329 – 390), архиепископа Константинопольского:
«…Полагаю же, что всякий имеющий ум, признает первым для нас благом ученость, и не только сию благороднейшую и нашу ученость, которая, презирая все украшенья и плодовитость речи, стремится к единому спасению и за красоту умосозерцаемую, но и ученость внешнюю, которой многие из христиан, по худому разумению, гнушаются, как злохудожной, опасной и удаляющей от Бога. …В науках мы заимствовали исследования и умозрения, но отринули все то, что ведет к демонам, к заблуждению и во глубину погибели. Мы извлекали из них полезное даже для самого благочестия, чрез худшее научившись лучшему и немощь их обратив в твердость нашего учения. Посему не должно унижать ученость, как рассуждают о сем некоторые, а, напротив того, надо признать глупыми и невеждами тех, которые, держась такого мнения, желали бы всех видеть подобными себе, чтобы в общем недостатке скрыть свой собственный недостаток и избежать обличения в невежестве».
Более того, невежество и нежелание умножать знания приравнивалось к ереси: «Гносимахи: они отвергают необходимость для христианства всякого знания…» (из перечня ересей в книге «Источник знания» преп. Иоанн Дамаскин (ок. 675 — 749).
Современная Церковь во многом продолжает традиции древних. В частности, признает, что религиозное знание и научная мысль находятся в разных познавательных пространствах, то есть не противоречат друг другу:
«Научное и религиозное познание имеют совершенно различный характер. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но не противоборствовать одна с другой. Ибо, с одной стороны, в естествознании нет теорий атеистических и религиозных, но есть теории более или менее истинные. С другой — религия не занимается вопросами устройства материи» (Основы социальной концепции Русской Православной Церкви, XIV.1).
То есть, коротко резюмируя все вышесказанное, религия и наука не только не враги и не антагонисты, а напротив, дополняющие друг друга мировоззрения.
Впрочем, все мы прекрасно знаем, что в реальности все совсем не так идеалистически замечательно и безоблачно. Все вышеприведенные наставления древних и современных мудрецов не мешали и не мешают Церкви столетиями преследовать и уничтожать объявленных еретиками ученых. Трагически закончившиеся процессы против итальянского ученого Джордано Бруно и испанского врача Мигеля Сервета — лишь два, наиболее известных примера «работы» Инквизиции. С 1529 по 1966 (!!!) год Ватикан издавал Index Librorum Prohibitorum («Индекс запрещенных книг»), список публикаций, запрещенных к чтению Римско-католической церковью, в который часто попадали произведения известнейших ученых и философов. С другой стороны, нельзя не упомянуть активно развивающиеся со второй половины XIX и набирающие социальную и политическую силу последние десятилетия движения скептиков и радикальных сциентистов. Другими словами, вместо объединения и взаимодействия – текут реки крови, и все попытки завершить это безумное противостояние пока не привели к успеху…
В подготовке статьи, помимо цитируемых источников, были использованы материалы со следующих интернет-ресурсов:
http://www.patriarchia.ru/db/text/1666688.html
https://www.aaas.org/programs/dialogue-science-ethics-and-religion/why-judaism-embraces-science
https://golosislama.com/news.php?id=8284
https://cyberleninka.ru/article/n/islam-i-nauka/viewer
https://medinaschool.org/library/obshestvo/islamskoe-obrazovanie/islam-i-nauka
Статьи по теме: