Доброго времени суток, уважаемые читатели Take in Mind! Одна из основных задач, которую мы поставили перед собой, начиная этот проект — это обсуждение различных фактов и феноменов, объяснения которых невозможны без рассмотрения взаимодополняющих физических и нефизических факторов. В наших предыдущих постах мы, в меру своих скромных сил, старались найти научное объяснение многим вопросам, которые фанатики от науки снисходительно называют «чепухой» или «опасным бредом» (смотрите, например, статьи об эффекте прощения, о волшебной палочке, о благодатном огне, или серию о шестом чувстве).
Сегодня мы решили коснуться темы, которая, безусловно, является одной из главных в размышлениях практически каждого человека на Земле. Любая попытка самопознания, более того, каждый из наших поступков (от самого заурядного до грандиозного) или любой страх, в конечном итоге, приводят нас к размышлениям на темы смерти (собственной либо окружающих) и судьбе человека после нее.
Все религии признают, что в человеке есть нечто, продолжающее жить и после того, как заканчивается его телесное бытие. Бессмертию духа, или души, или психофизической сущности (буддизм не признает бессмертия метафизической души) уделено немало места в священных писаниях. После смерти тела душе предстоит перейти в иное бытие, — будь то в раю, или в аду, или на земле, но в виде иного существа, или в воскресшем теле, или в слиянии с бесконечным Абсолютом. Концепции потустороннего мира, который тождествен нашей материальной вселенной и существует «параллельно» с ней, существенно отличаются друг от друга в различных религиях, однако имеется в них немало и общего.
Но сегодня мы не пойдем так далеко, а поговорим всего лишь о том, что происходит на границе двух миров. Мифология, фольклор и художественная литература снабжают нас многочисленными подробности, называют даже имена стражей и проводников (египетский Акен, греческий Харон и даже славянская Баба Яга).
Но это область исследований более гуманитарная, а именно филологическая или этнологическая. Нас, связанных с материалистической наукой и желающих все потрогать руками, больше интересуют физические факты и явления. К ним и относятся так называемые околосмертные переживания (ОСП), то есть субъективные ощущения, которые возникают у человека в преддверии наступающей смерти. И хоть трансцендентные мистические или духовные переживания этого состояния описывались в течений нескольких тысячелетий, серьезное изучение этого феномена начался лишь в последние 45 лет после выхода в свет монументальных работ Раймонда Муди (Moody, 1975).
Многочисленные исследования показывают, что, независимо от культурного происхождения, взрослые и дети (даже самые маленькие) в состоянии ОСП переживают схожие ощущения (Parnia 2017). К ним относятся: чувство безмерного покоя и любви; ощущение прохождения через туннель; яркий теплый гостеприимный свет, притягивающий к себе человека; ощущение попадания в прекрасные «райские» владения; ощущения спокойствия и умиротворения, и теплая встреча с ранее усопшими родственниками. Многие также сообщали об ощущениях отделения от тела и взгляда сверху вниз на свое тело, и о том, что видели эпизоды собственной жизни, начиная с раннего детства.
Естественно, что были предприняты многочисленные попытки объяснить возникновение ОСП аномальными физиологическими состояниями организма. Часто рассматривались галлюцинаторные или иллюзорные реакции по причине гипоксии и гиперкарпнии мозга, повышенным выделением гормонов и нейромедиаторов, таких как эндорфины, серотонин, активизацией N-метил-D-аспартат рецептора, активизацией височных долей (соответственно, Blackmore 1996; Klemenc-Ketis 2010; Carr 1981; Morse 1989; Jansen 1989; Appleton 1993; Carr 1982). Также было высказано предположение, что вызвать ОСП может всплеск электрической активности в первые 30 секунд после остановки сердца (Borjigin 2013). И хотя данные теории представляют вполне солидную причинно-следственную модель для объяснения околосмертных переживаний, существуют важные научные и методологические факторы, которые ограничивают это предположение.
Одним из главных ограничений является, по факту, отсутствие экспериментальных данных, подтверждающих следственно-причинную связь между околосмертными переживаниями и предполагаемыми физиологическими «посредниками». Второе и, возможно, более важное ограничение относится к научным принципам, лежащим в основе описания этого феномена. Например, схожесть видений, который испытывает человек в состоянии ОСП и при употреблении некоторых наркотиков, дала основу некоторым ученым определить околосмертных переживаний как галлюцинации (Timmermann 2018).
Такой подход несовместим с известными научными принципами. Чтобы обсудить последнее утверждение, давайте поговорим о… любви (тема приятная и чуть отвлечет нас от грустной темы). Итак, мы, люди, способны испытывать «любовь» в различных обстоятельствах. Это основа основ во взаимоотношениях матери и ребенка, но это же и чувство, переполняющее человека под наркотическим «кайфом» или при алкогольном опьянении. То есть, по логике, мать находится в галлюцинации по отношению к ребенку, или, наоборот, наркоман реально обожает весь мир? То есть абсурдно считать, что если галлюциногены могут вызвать ощущение любви, то другие переживания, связанные с любовью, являются галлюцинациями. Кроме того, неверно утверждать, является ли любовь человека реальной или галлюцинаторной на основе базовых нейробиологических модуляторов любви (например, по уровню допамина, окситоцина и вазопрессина), поскольку их уровень похож независимо от природы любви: переживается любовь в ответ на галлюциногенный или реальный триггер (Zeki 2007).
Две работы изучали вопрос реальности ОСП в соотношении к качеству памяти исследуемых (Thonnard 2013; Palmieri 2014). Независимо друг от друга ученые пришли к выводу, что ОСП не только не является иллюзиями, а, более того, связаны с воспоминаниями о реальных событиях. На самом деле ОСП были даже «более реальными», чем настоящие воспоминания исследуемых, которые использовались в качестве контроля. В одном из исследований проверялась мозговая активность, когда исследуемые позже вспоминали о своем опыте ОСП и оказалось, что их мозг анализирует ОСП, также, как и реальные события (в отличии от галлюцинаций).
Давайте срезюмируем все вышесказанное. У нас нет точного ответа на вопрос: что же такое ОСП? Реальные картины другого мира или какая-то неизвестная нам мозговая или физиологическая деятельность? Неизвестно… Так-что каждый волен выбирать любое мнение.
Кстати, есть еще один, весьма удивительный нюанс: многие из переживших ОСП пост-фактом психологически изменяются в положительную сторону (Van Lommel 2001; Klemenc-Ketis 2013). Люди начинают меньше бояться смерти; проявляют большее чувство альтруизма, о чем свидетельствует большая любовь, сочувствие и ответственность по отношению к другим, у них растет вера и интерес к смыслу жизни и снижается чувство меркантильности. Так что нет худа без добра… А мы, в свою очередь, хотим напомнить вам вывод из статьи «Эффект прощения«: религиозные деятели, биологи, философы и врачи единодушны – положительные эмоции (в том числе, сочувствие, симпатия, прощение, сострадание или любовь) улучшают общее физическое и психическое здоровье, состояние сердечно-сосудистой системы и продлевают нашу жизнь. Короче говоря, давайте делать добрые поступки, не доводя себя до состояния ОСП.
Ссылки:
Appleton RE. Reflex anoxic seizures. Br Med J 1993; 307:214–5.
Blackmore SJ. Near-death experiences. J R Soc Med 1996; 89:73–6.
Blanke O, Arzy S. The out-of-body experience: disturbed self-processing at the temporo-parietal junction. Neuroscientist 2005; 1:16–24.
Borjigin J, Lee U, Liu T, Pal D, et al. . Surge of neurophysiological coherence and connectivity in the dying brain. Proc Natl Acad Sci USA 2013; 110:14432–7.
Carr DB. Endorphins at the approach of death. Lancet 1981; 1:390.
Carr D. Pathophysiology of stress induced limbic lobe dysfunction: a hypothesis for NDEs. J Near Death Stud 1982; 2:75–89.
Henslin JM. Down to Earth Sociology: Introductory Readings, 13th edn. New York: Free Press, 2005, 259–69.
Jansen K. Near death experience and the NMDA receptor. Br Med J 1989; 298:1708.
Klemenc-Ketis Z, Grmec S, Kersnik J. The effect of carbon dioxide on near-death experiences in out-of-hospital cardiac arrest survivors: a prospective observational study. Crit Care 2010; 14: R56.
Klemenc-Ketis Z. Life changes in patients after out-of-hospital cardiac arrest. Int J Behav Med 2013; 20:7–1.
Moody R. (1975). Life After Life: The Investigation of a Phenomenon Survival of Bodily Death. New York, NY: Harper Collins.
Morse M, Venecia D, Milstein J. Near-death experiences: a neurophysiologic explanatory model. J Near Death Stud 1989; 8:45– 53.
Nelson KR, Mattingly M, Lee SA, Schmitt FA. Does the arousal system contribute to near-death experiences?. Neurology 2006; 66:1003–9.
Owens JECook EWStevenson I. Features of “near death experience” in relation to whether or not patients were near death. Lancet 1990; 336:1175– 7.
Palmieri A, Calvo V, Kleinbub JR, Meconi F, et al. . ‘Reality’ of near-death experience memories: Evidence from a psychodynamic and electrophysiological integrated study. Front Hum Neurosci 2014; 8:429.
Parnia S, Waller D, Yeates R, Fenwick P. A qualitative and quantitative study of the incidence, features and aetiology of near death experiences in cardiac arrest survivors. Resuscitation 2001; 48:149– 56
Parnia S. Understanding the cognitive experience of death and the near-death experience.QJM: An International Journal of Medicine, Volume 110, Issue 2, February 2017, Pages 67–69
Thonnard M, Charland-Verville V, Brédart S, Dehon H, Ledoux D, Laureys S, et al. Characteristics of near-death experiences memories as compared to real and imagined events memories. PLoS One 2013; 8:e57620.
Timmermann C, Roseman L, Williams L, Erritzoe D, Martial C, Cassol H, Laureys S, Nutt D, Carhart-Harris R. DMT Models the Near-Death Experience. Front Psychol. 2018; 9: 1424
Van Lommel P, Wees Van R, Meyers V, Elfferich I. Near-death experience in survivors of cardiac arrest: a prospective study in the Netherlands. Lancet 2001; 358:2039–45.
Zeki S. The neurobiology of love. FEBS Lett 2007; 581:2575–9.
Статьи по теме: